1976год. Клуб по мотокроссу при автошколе города Тюмени. Правда автошкола была при обкоме ДОССАФ, а основная команда по мотокроссу – это практически основная сборная Тюменской области.

Поступив в индустриальный институт, я стал искать мотоциклетные клубы в городе. Сначала нашел самый мне известный «на Моторном». Парни клуба встретили меня с большим сомнением, что я буду их товарищем, начальника я месяц караулил, но не случилось. Да и «Чезетов» у них почти не было, а моей мечтой был «CZ250». А новичков, да еще в возрасте, ни где ласково не встречают.
И пошел я «В церковь», так мне назвали клуб, который находился в помещении старой церкви (сейчас это Крестовоздвиженская церковь). Начальника тоже нужно было караулить, не сезон видимо был. Звали его все Семеном, но произносили его имя как-то значимо. Зато Чезетов 250 в этом клубе было очень много. Похоже, что все катались на «250», а на гонку рассаживались по своим кубатурам. А мне как хотелось кататься на «250», даже высказаться не могу как. Меня даже не настораживало то, что в команде присутствовали МСМК и как раз в этой кубатуре. Атмосфера в клубе была дружелюбной, да и ко мне отнеслись терпимее, чем на Моторном.
И вот я очередной раз я пришел в клуб, но меня насторожила неожиданная тишина. Ни кто, ни чего не травил, копались в своих углах. Вдруг дверь распахивается и сначала влетает трехэтажный мат, а потом заходит коренастый русский мужик, по-другому не скажешь. Не закрывая дверей, проходит к одному из известных спортсменов и громогласно буквально допытывает его в чем то. Тот что-то отвечая, что-то кивая, всячески уклоняется от развития диалога, затем показывает на меня: — «Вот, я говорил, паренек из Ирбита». Семен разворачивается, до этого он меня не видел, и молчит, изучает что ли. Я приготовился к какой то его хлесткой фразе, а он достаточно дружелюбно: — «Из Ирбита говоришь? А чего к нам, чего не на моторный? коляски там».
— Хочу ездить на «250», в Ирбите ездил в «125». Зачетка есть.
— Зачетка есть!
— Третий разряд.
— Третий разряд есть, да ты что? Ты знаешь, что у меня трое ездят в «250» и все мастера.
Я заметил, что все парни клуба подтянулись и с интересом ждут разрешения разговора. Я утвердительно высказывался в своем желании, а Семен терпеливо объяснял мне его бесперспективность. Мы, то обменивались известными ирбитскими именами, то обращались к моему прошлому, то к каким-то клубным делам. Закончилось все тем, что мне все же давали, что-то разваленное в углу, которое я должен был восстановить к сезону. Особо, я наделялся обязанностью подметать весь пол раза три в неделю. Закон клуба. А мне было уже 20 и мести пол многие посчитали моей слабостью.
Негромкий гомон в церкви обнулился, когда Семен повернулся ко всем и, … и вот не помню что было. Потом уже заметил, что когда он начинал улыбаться, все притихали, ожидая угрозы. Семен был абсолютный авторитет. Спортивный Семенов был многократным чемпионом области по мотокроссу, по ипподрому, по льду и еще чему-то. Про неспортивные заслуги и дела все уклонялись говорить и только мимикой обозначали значимость персоны.
Помню про тогда, что поговорил он со мной без мата, но с ехидцей, а потом, тут же кому то досталось по полной. Далее уже мирно поговорил с парнем, которому и 16ти то не было, и ушел не прощаясь.
Прошло месяца три, я собрал мотоцикл наполовину, половину надо было или покупать, или ждать запчастей «когда придут». Это многозначительное звукосочетание было непонятно мне. Семен приходил раза два и так же эпатажно как я его видел в первый раз. Я освоился: был своим у сторожих, нормально общался как с именитыми мотогонами так и с молодыми, но пол мел.
Как то в один из дней снова раздается негласная команда о построении и все ждут Семена. Сразу скажу, что не помню, кто, что и за что заполучил, но ко мне он подошел с явным интересом. Пойдем, говорит, поговорить есть о чем. Подходим к снегом засыпанному сараю, где сторожиха почти уже двери огребла. Вот есть говорит к тебе дело и открывает сарай. Смотрю и вижу ирбитский спортивный стоковый Урал. Я, говорит, предлагаю тебе сделку:- «Ты восстанавливаешь Урал, находишь колясочника и выступаешь в классе 650 на приз моторного завода 3марта. А я тебе к весне не новый, но в хорошем состоянии Чезет 250 подгоняю.»
— Но на приз моторного завода только с первым разрядом допускают?
— Я тебе первый нарисую, соглашаешься?
Я осмотрел мотоцикл, не было руля с тросами, карбюраторов и колеса заднего. А предложение заманчивое: да, гонка Всесоюзная (один из пяти кубков страны, почти «Союз»). Короче я согласился без торгов.
Колясочника нашел среди своих- однокурсника из Ирбита. За месяц собрал и попробовал Урал. Надобно бы на тренировку, а месяц февраль, сугробов намело по то самое место. Наша церковь на высоком берегу Туры стояла. На реке ветер весь снег сдул и лед очень шершавый, то есть место, подходящее для тренировок «чайникам». Покатались по воображаемой трассе, привлекая массу зрителей — место то почти в центре. И все! Далее на старт!
Накануне гонки только разгребли трассу и сразу официальная тренировка с засечкой. Братья Денисовы с «Моторного» поприкалывались над моим непеределанном мотоцикле. Но гораздо больше мне досталось от ирбитчан, и прикалывались, и жалели, и даже фотографировались на моем Урале. По засечке оказался в середине третьего десятка из сорока экипажей, только ирбитских было двадцать. Игорь- колясочник уставал, но работал правильно.

Предстартового мандража я неожидал, я вроде вообще по сделке еду, мне лишь бы финишировать для зачета, и «250» моя. Старт из третьего ряда, традиционный завал на первом повороте, затяжка, разборки; в общем, нормальный ход. Где то под конец заезда нас на круг догоняет лидер «Пока»- Володя Бородин- большой авторитет для меня. Я, задрав назад голову и уступая ему дорогу, беру влево и буквально взмываю на гору снега. Далее неуправляемый полет и приземление на спину, слава Богу в нетронутый снег. Лежу придавленный бензобаком, из которого на меня льется бензин, чувствую уже струйку по телу. Вдруг голоса, руки, куда-то несут, заводят, садят, толкают…, а я еще не дохнул ни разу. Первый вздох только на повороте и как то пошли, пошли, обгонять стали, обгонять. В общем 13 место в гонке, а у команды первое. А зрители? Как они болели.
— Тринадцатое место на кубке Союза, я честно заработал первый разряд.
Все вроде положительно, но осталась какая то неудовлетворенность.

Хожу в клуб, не мету, вожусь с той же железякой, жду другую
«Пришла весна, избушкина лиса растаяла»-начало сезона. Вот не помню я, дали мне «250» или только показывали, но опять все повторилось.
Подходит Семен и говорит: — «А некому в «колясках» за команду ехать на «область». Надо бы «за Россию пострадать», а так катайся ты на своем «250»».
Поехал без удовольствия, без цели. Но в гонке сложилась борьба, я уступал на прямых, но выигрывал на виражах. Практически прободались с двумя экипажами. Приехал я тогда четвертым из двенадцати, кувыркался, два ребра поломал, братья Денисовы обогнали. Как то все «не очень».
Однако вот что-то зацепило. Толи «плохишей» с моторного решил наказать, толи почуял драйв борьбы, толи с колясочником сошлись, но после этой гонки уже не рвался в «250», остался в «колясках» навсегда.